Театр был переполнен, сегодня здесь собрались все кланы гномов. Мест на всех не хватило и некоторым пришлось сесть в проходе на ступеньках. А кое-кто из молодёжи залез прямо в оркестровую яму. Тут были и почтенные отцы семейств, и старые гномки, изображавшие из себя блюстителей нравственности. Их язвительные фразочки по отношению к окружающим тонули в общем гуле. Он немного стих, когда в зале убавилось освещение . Когда тяжёлое полотнище занавеса пошло вверх, смолкли все. Но скоро снова недоумённо зашептались. На сцене высились колонны, обмотанные медным проводом. Между ними стоял сделанный из камня и металла памятник, изображавший метлу и посох с головой птицы. Затем сцена погрузилась во мрак. Теперь её освещали только яркие голубоватого цвета искры, отражавшиеся в огромном зеркале, уютно разместившемся в театральной нише.
Гномы начали недоумённо переглядываться. Кое-кто зажёг фонарь.
− Я вспомнил, − раздался ликующий голос из оркестровой ямы, − я же камнерез неплохой, а не только отбойщиком в шахте работать могу.
− Милочка, вы, кажется, педагог? − попеняла пожилая дама соседке из клана пекарей. − Что же вы не следите за своими учениками? − она указала лорнетом на оркестровую яму.
− Ой, как неудобно, − согласилась дородная женщина. − А вы, мадам, несмотря на ваш костюм ювелира, кажется, актриса?
− Была когда-то, − пожилая дама поправила причёску. − Но сейчас на сцене молодое поколение, а как ювелир я недостаточно известна, хотя некоторые мои работы заслужили похвалу самого мастера Тильда.
Подобным образом память вернулась ко всем. Шум в зале стоял невообразимый. Внезапно освещение поменялось и на сцену вышли хористы, только теперь они были одеты в кожаные куртки с заклёпками, у некоторых в руках были электрогитары, а регент с серьёзным лицом следил за установкой ударных.
Вот он кивнул головой и в зал со сцены поплыл дым. Артисты заиграли, а один запел, это была баллада о драконе с золотыми крыльями, встречающем рассвет крылом к крылу с любимой.
Неравнодушные к красивой музыке гномы хлопали в ладоши и топали ногами, отбивая ритм помогая ударнику и выражая свой восторг.
− Сирин, напомни мне оборвать Павлу уши, − попросила Баба-Яга, сидевшая в переднем ряду.
Но ответил не он, а Ульяна Фёдоровна.
− За что? По-моему, музыка прекрасная?
− Или ты про памятник? − хитро сощурился Сирин.− Так его, если что, девушки делали. Лично мне мой портрет нравится.
− За то, что не предупредил про экспедицию, − пояснила Баба-Яга, − и Виталий тоже хорош. Вон они субчики, полюбуйтесь.
Внизу рядом со сценой через неприметную дверь, сливающуюся со стеной, в зал вошли студенты и гномы. Вид у них был потрёпанный, но они сели на пол, чтобы не привлекать к себе внимания, и с удовольствием стали смотреть концерт.
Комментарии: